Камень королей - Страница 207

207

— Что там? — Эмельес, забеспокоившись, всколыхнула богатые формы.

Иллирен наклонила голову. Ее ногти постукивали по подлокотнику, выдавая желание поскорее узнать, что же случилось с дыханием на шее Нальи.

— Не задерживайте чтение! — возмутилась Невеньен, вскакивая с кресла и выдергивая роман из рук у Миллены.

В животе сладко посасывало, а щеки горели. Что, что, что там такое, что заслуживает «ого» и «м-м-м»? Неужели то самое?

— «Спустя мгновение до ноздрей королевы донесся отвратительный гнилостный запах, который источала пасть медведя», — разочарованно прочитала Невеньен. — Они что, серьезно? Там дальше описание сражения с медведем!

— Моя королева!

Невеньен подняла взгляд на хмурившуюся Миллену.

— Пожалуйста, не томите, продолжайте читать. Сражение с медведем — это тот самый момент, когда Илисан окончательно входит в сердце Нальи.

Ах, значит, после этого и будет любовная сцена, о которой прожужжала уши Эмьир и о которой Невеньен втайне мечтала, представляя себя на месте героини. Она подняла книжку повыше.

— «Налья закричала от ужаса. Но вдруг между ней и зверем появился Илисан с обнаженным мечом…»

Он будет спасать ее на протяжении всей книги. Сначала от медведя, потом от Димерра. В самом конце Налья тоже его спасет из темницы, чтобы охотник смог повергнуть злого лорда в честном поединке. Это было так романтично! Но как будто бы чего-то не хватало, и Невеньен никак не могла понять чего.

Сейчас все равно было не до того. Она как раз дошла до места, где Налья перевязывает раненого Илисана и бросается к нему в объятия. Женщины прислушивались к каждому слову. Казалось, если Невеньен замолкнет, то будет слышно, как по стене ползет жучок.

— «Она провела рукой по его длинным волнистым локонам и гладкой щеке. Его усталые голубые глаза приоткрылись. Внезапно он привстал и приник к ее мягким губам. Налья отпрянула».

Его глаза были темно-карими, длинные волосы — прямыми, а на щеке выделялся шрам. Невеньен почти ощущала его под пальцами, хотя, конечно же, ни разу к нему не прикасалась. И она ни за что не отпрянула бы, если…

В дверь постучали. Стук показался оглушительным. Невеньен, охнув от неожиданности, захлопнула книжку, словно ее застали за чем-то предосудительным. Пунцовая Эмьир обмахивалась ладошкой и глупо хихикала. В комнату вошел мужчина в красном камзоле — Гирвьен, управляющий. Невеньен не стала забирать с собой из Серебряных Прудов Бьерда, так как здесь он был бы чужаком.

— Моя королева! Мимо Остеварда проезжают беженцы с Севера, из деревень, разоренных када-ра. Они просят остановиться на ночлег. Вы примете их?

— Да, естественно.

— Вы выйдете их встретить?

Иллирен внимательно наблюдала за королевой. Невеньен заколебалась. Личное приветствие забредших на ночлег путников не входило в обязанности владельца замка, а больше всего ей сейчас хотелось продолжить чтение. Ведь теперь они действительно остановились на самом интересном моменте.

Однако в вопросе управляющего Невеньен услышала подсказку. В сердце королевы должны находиться подданные. И неважно, что ее сердце уже занято, а подданных у нее нет. Окружающие именуют ее королевой. Если она хочет, чтобы с ее мнением считались, эту видимость следует поддерживать. К тому же Тьер не раз повторял, что мятежникам нужно делать ставку на северян, разочарованных отсутствием помощи со стороны законного короля. Иначе Гередьеса не победить.

Невеньен решительно убрала роман на подставку и поднялась.

— Веди меня к ним.

* * *

Красивые сказки остались в комнате для рукоделия. Во дворе Остеварда Невеньен нагнала неприглядная жизнь, и теперь стало ясно, чего не хватало в книге. Подданных, которые от настоящей королевы никуда деться не могут.

Беженцев было человек пятьдесят. Почти все они носили лохмотья, и только несколько из них могли похвастаться добротной и теплой одеждой. Многие везли за собой тележки, которые мешались в образовавшейся толкотне. Люди опасливо косились на окружающих, боясь бросить вещи без присмотра хоть на мгновение. Доходило до абсурда: кто-то пытался затащить тяжеленный сундук по стремянке на сенник, где предложили переночевать некоторым гостям.

Гораздо спокойнее вели себя те, кто нес за плечами одну котомку. Хотя нет, мысленно поправилась Невеньен, не спокойнее — отрешеннее. Их дома сгорели, родственники погибли. У них не осталось ничего, и они были никем. Им не из-за чего стало волноваться, и им было наплевать на весь мир. Такие люди покорно брели за показывающими им дорогу слугами и не возражали, даже если бы их разместили в отхожих ямах. Лишь бы была крыша над головой и дали поесть.

Какими бы они не были разными, все без исключения лица были осунувшимися и перепачканными. В сумеречном свете угасающего предзимнего солнца они сплошь казались серыми и смотрели озлобленно или умоляюще, но одинаково безнадежно. Люди как будто не верили, что на Юге, куда они идут, их ждет что-то хорошее. Невеньен в приветственном слове попыталась их приободрить, но получилось у нее плохо. Ни в чьих глазах так и не зажегся огонек. Все, чего они хотели, это пищи и крова.

Распорядившись, чтобы беженцев разместили в пустующих казармах и накормили, Невеньен собиралась уйти, как это быстро и незаметно сделали Эмьир, Миллена и Эмельес. Но Иллирен остановила ее, положив руку на плечо.

— Моя королева, не хотите пройтись между своими подданными, узнать, какие у них есть проблемы?

Невеньен с легким ужасом оглядела толпу. Да у них всё — одна большая проблема. Голод, холод, нищета и неопределенность впереди. И все же Иллирен была права. Люди должны видеть своих правителей рядом с собой — это укрепляет в них веру. Поправив меховую накидку, Невеньен шагнула со ступенек.

207